Кирику и Колдунья (1998)

Кирику родился не так, как все. Нет, не в смысле криков и пелёнок — он просто вышел из утробы матери и сказал: «Всё, я готов». Готов к чему? К жизни? К приключениям? К борьбе? Мама смотрела на него, как на чудо, а деревня — как на надежду. Но надежда — это ведь не просто слово, правда? Это что-то, что висит в воздухе, как запах дождя перед грозой. Или как запах старой древесины, пахнущей временем. Вы чувствуете его? Или это только мне кажется?

Колдунья. Её имя не произносили вслух, но оно висело над деревней, как туча. Она высушила родник, забрала мужчин — всех, кроме одного. Младшего брата. Почему его? Может, он был ей нужен? Или это была её игра, как в том анекдоте про Штирлица, где всё не так, как кажется. Кирику слушал маму, и его маленькое сердце сжималось. Не от страха — нет, скорее, от гнева. Или от решимости. Трудно сказать. Он... нет, они — он и его дядя — начали двигаться иначе. Как будто земля под ногами стала другой. Твёрже. Или, может, это они стали твёрже.

Дорога огненных деревьев. Звучит красиво, но на деле — ад. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Кирику шёл вперёд, его ноги скользили по пеплу, а в воздухе висел запах гари и чего-то ещё. Чего-то древнего. Звери рычали, ловушки щёлкали, но он... нет, они справлялись. Кирику видел то, что другие не замечали. Трещины в земле, тени в воздухе, знаки. Он был как... как тот, кто читает книгу, написанную невидимыми чернилами. Вы понимаете, о чём я?

Потом это случилось. Они нашли её. Колдунью. Или она нашла их? Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Кирику смотрел на неё, и она смотрела на него. И в этот момент стало ясно, что всё не так, как кажется. Но что именно? Это уже другая история. Или, может, продолжение этой.