День расплаты (2001)

Священник Николас, вернее, бывший священник — он уже не мог назвать себя так, не чувствуя привкуса горечи на языке, — шёл по лесу, спотыкаясь о корни, которые, казалось, нарочно вылезали из земли, чтобы его остановить. Ветер нёс с собой запах дыма и сырости, как будто сама природа смеялась над его положением. Он... нет, скорее, они — труппа бродячих артистов, к которой он прибился, — двигались теперь иначе. Не просто шли, а плыли, как тени, растворяясь в тумане. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, и каждый шаг отдавался где-то глубоко внутри.

Деревня, куда они пришли, была маленькой, но злой. Не злой в прямом смысле, конечно, но... вы понимаете, о чём я. Там случилось это. Убийство мальчика. И всё пошло наперекосяк. Глухонемая девушка, обвинённая в колдовстве, — разве это не классика? Николас смотрел на неё, на её глаза, широкие, как две лужи после дождя, и чувствовал, как что-то внутри него сжимается. Он хотел сказать что-то, но слова застревали в горле, как рыбья кость.

Труппа решила помочь. Не просто помочь — устроить спектакль. Не библейскую притчу, а что-то настоящее, живое. Они начали копать, расспрашивать, нюхать воздух, как собаки. Запах старой древесины, пахнущей временем, смешивался с запахом страха. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Спектакль. Они назвали его «День расплаты», хотя это было скорее предупреждение. Каждая сцена — как удар молотка по гвоздю. Зрители, сначала скептичные, начали ёрзать. Кто-то даже вскрикнул, когда на сцене появился настоящий убийца. Не буду говорить, кто это был — вы и так догадались. Или нет?

Николас стоял в стороне, чувствуя, как его старые раны — не физические, те, что внутри, — начинают затягиваться. Он нашёл своё место. Или, может быть, оно нашло его. Труппа двинулась дальше, оставляя за собой деревню, которая теперь знала правду. Но правда ли это была правда? Или просто ещё одна история, которую они рассказали?