Обмен (2017)

Ева всегда была тихой. Не просто застенчивой — она будто жила в панцире, который сама себе и построила. И вот, на пятнадцатую годовщину, она решилась. Обмен партнерами. Не знаю, что её толкнуло — страх, что всё рухнет, или надежда, что это спасёт. Хайме, её муж, согласился, хотя в его глазах читалось что-то... нет, не сомнение, скорее, усталость. Они зарегистрировались на сайте, нашли пару. Максимо и Дамина. На фото она — огонь, он — как будто из дешёвого сериала. Но при встрече всё оказалось иначе. Дамина — не просто красивая, она... как будто знала, куда смотреть, что сказать. А Максимо — он... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Всё шло гладко, пока не стало ясно, что что-то не так.

Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Ева почувствовала это первой. Дамина задавала вопросы — о деньгах, о доме, о работе. Максимо улыбался, но его глаза... Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось? Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Они оказались заперты. Комната пахла старой древесиной, пахнущей временем, и чем-то ещё — сладковатым, как будто испорченные духи. Ева схватилась за ручку двери, но она не поддавалась. Хайме молчал, но его дыхание стало частым, как у загнанного зверя.

Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Ева вспомнила, как в детстве боялась темноты. Теперь она боялась света — того, что он может показать. Они нашли телефон. Старый, с потёртым корпусом, но он работал. Полиция приехала быстро, но Максимо и Дамина уже исчезли. Остались только следы — пустые бутылки, смятые простыни, запах чужого пота.

Потом, уже дома, Ева поняла: она не хотела этого. Не обмена, не приключений. Она хотела... нет, не уверенности. Скорее, просто быть собой. Хайме обнял её, и в его объятиях она почувствовала что-то новое. Не страсть, не страх — просто тепло. Как будто они нашли друг друга заново.

Максимо и Дамину поймали через неделю. Оказалось, они не впервые так действовали. Но Ева не стала читать новости. Она знала: это не их история. Их история началась позже, когда они поняли, что настоящая близость — не в крайностях, а в тишине, которая больше не пугает.