Заговорённый (1 сезон)

Представляешь, 1942 год, Донские степи. Немцы лезут, как тараканы — танки грохочут, пушки воют. А им навстречу — Семён Неупокоев, дед казачий, весь в шрамах ещё с Германской войны. Говорят, в 14-м году он так немцев дурил, что те его прозвали «Заговорённым» — мол, пули его не берут. И вот, спустя четверть века, он опять в седле. Шашкой машет, конь под ним — будто сам ветер. А вокруг степь — хоть глазом коли, ни укрытия, ни брони. Только смекалка да ярость.

Ну и что, что у фрицев железо? Семён-то знает, как из сухого листа нож точить. То в овраге засядет — оттуда как выскочит! То следы запутает так, что немцы по кругу маршируют. Бойцы за ним — хоть в огонь, хоть в воду. «Батюшка Заговорённый, — шепчут, — он ж как будто саму смерть за бороду водит». А смерть-то рядом — каждый день как в последний. Да только не для них. Эти упрямые черти из прошлого века будто вросли в землю, которую защищают. Им хоть кол на голове теши — не сломятся.

А вот и Риттер объявился — полковник немецкий, старый знакомый. Ещё с тех времён, когда Семён ему обоз под Варшавой спалил. Теперь, видимо, решил реванш взять — да не тут-то было! Тот на танках, этот — на хитрости. То в лесу как призрак растворится, то из-под земли вынырнет с шашкой. Риттер звереет — бросает в бой всё новые отряды, а Семён будто насмехается: «Ишь, Фриц, опоздал на четверть века! Тут каждый камыш мой союзник».

И ведь самое дикое — они побеждают. Не числом, не оружием, а какой-то дикой, звериной верой. Будто сама степь за них воюет: ветер глаза пылью забивает, солнце в прицелы слепит. А ночами, глядишь, костры ихние мерцают — то там, то здесь. Как будто духи предков сигналят: «Держитесь, хлопцы!». И держатся. Пока последний вздох не вырвется из груди, пока пальцы на шашке не закоченеют...

Эх, знать бы им, что через пару лет эти самые степи станут могилой для всей 6-й армии Паулюса. Но тогда, в 42-м, они просто бились. За каждый клочок земли, где кони их дедов траву щипали. Без орденов, без парадов. Просто потому, что иначе — нельзя.