Сталинград (1992)

Зима 1942-го. Сталинград. Развалины, которые уже не город, а что-то другое — как будто земля сама решила проглотить всё, что на ней построили. Шестая армия вермахта, точнее, то, что от неё осталось, застряла здесь, как в ловушке. Взвод элитных солдат — нет, не элитных, скорее, тех, кто когда-то считал себя таковыми. Теперь они просто люди, которые хотят выжить. Или уже не хотят? Трудно сказать.

Они... нет, скорее, *мы* начали двигаться иначе. Не так, как в начале, когда всё ещё казалось игрой, стратегией, победой. Теперь каждый шаг — это преодоление. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, плотную, тяжёлую. Или это просто мороз? Трудно дышать. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Голод. Он не просто сводит желудок — он меняет тебя. Запахи... они везде. Старая древесина, пахнущая временем, смешанная с гарью и чем-то ещё, сладковатым, как будто мясо начало гнить. Но это не мясо. Или всё-таки мясо? Не спрашивайте.

Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Когда пули свистят, а «Катюши» воют, как будто сама земля кричит, ты начинаешь думать не о фюрере, не о долге, а о том, как бы просто согреть руки. Или о том, что вчерашний хлеб, который ты не доел, был последним.

Слова обязательства, долга... они теперь звучат как шутка. Горькая, конечно. Но шутка. Мы держались друг за друга, потому что больше не за что было держаться. Сплочённость? Нет, скорее, инстинкт. Как у зверей в стае. Или как в том анекдоте про Штирлица — только смешного тут ничего нет.

И всё-таки... что-то оставалось. Не надежда, нет. Что-то другое. Может, просто привычка жить. Или страх умереть. Или... не знаю. Вы поймёте, если окажетесь там.