Редкая птица (1 сезон)

Вот, представляешь: 1943-й, война гудит, как раненый зверь. Аня Петрова — девчонка, да такая, что небо ей роднее земли. Летала, пока в одном из боёв не поймала шальной осколок. Теперь ходит, прихрамывает, а в глазах — будто сталь закалённая. «Самолёты чинить вместо того, чтоб на них летать», — ворчала она про себя, когда проверяла очередной «Кречет». Эти железные птицы — гордость завода, но для неё они как недосягаемое прошлое.

А потом — бац! — руководство: «Петрова, с майором Зотовым на фронт перегонять будем опытный образец». Сердце ёкнуло — не от страха, нет. Это же шанс. Тот самый Бриггель, из-за которого... Ну, ты понял. Она даже не сказала, что рука до сих пор дрожит, когда долго держит инструмент. «Справлюсь», — решила, глядя в зеркало на синяки под глазами.

Зотов — мужик суровый, скуластый, сначала фыркал: «Что за баба в экипаже?». Но когда увидел, как она на слух определяет поломку в двигателе, присвистнул: «Да ты, Петрова, волшебница!». Потом ночью у костра разговорились — оказалось, у обоих война забрала больше, чем дала. Он — брата, она... Ну, ты знаешь.

Подготовка — ад кромешный. То мотор капризничает, как ребёнок, то снег зарядит — видимость нулевая. Аня то смеялась истерично, когда Зотов пытался «подбодрить» солёным анекдотом, то молча курила в углу ангара, глядя на фото в медальоне. «Просто долети, — шептала она про себя. — А там... там уж как получится».

Взлетели в рассвет, а небо встретило их огнём. Зенитки, ветер, который рвал штурвал из рук. «Кречет» трещал, будто прощался с жизнью. «Держись, красавец!» — крикнула Аня, будто машина могла её слышать. Зотов орал что-то про курс, а она вдруг поймала себя на мысли: как же здесь, в этой свистопляске, спокойно. Будто всё правильно. Будто она... дома.

А потом — он. Бриггель. Его «мессер» мелькнул в облаках, как тень стервятника. Сердце застучало в висках: «Ну наконец-то». Зотов перехватил её взгляд — и без слов понял. «Ты ж совсем дура! — рявкнул он, но уже разворачивал самолёт. — Только давай без фокусов, Петрова!».

Не знаю, как они выжили. Говорят, когда приземлились, из кабины Аню выносили на руках. Но она смеялась — хрипло, с кровавой полосой на губе. «Его очередь дрожать, — пробормотала, глядя на дымку за горизонтом. — Теперь его очередь».

И знаешь, самое странное? Зотов потом всем рассказывал, что в тот день видел, как ангелы воюют. Только ангел у него — хромая, с гаечным ключом и глазами, в которых война и мир одновременно.