А спорим? (1980)

Орацио Империали, извозчик, но не простой — с головой, полной фантазий. Он любил карты, ставки, азарт, хотя удача, как та самая капризная римская погода, то улыбалась, то хмурилась. В тот день, после особенно неудачной партии, он... нет, скорее, они с друзьями заспорили. Пари было странным: встретиться с Папой. Вы слышали такое? Орацио, конечно, не верил, но... потом это случилось. Ты поймёшь, о чём я.

Он оказался в замке Гандольфо. Не знаю, как, но он туда попал. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. И вот он, Папа. Не тот, что на картинах, а настоящий, с улыбкой, которая, знаете, как в том анекдоте про Штирлица, — одновременно простая и недосягаемая. Они заговорили. О чём? О жизни, о мелочах, о том, что делает человека счастливым. Орацио даже не заметил, как пари превратилось в дружбу. А потом Папа приехал к нему. Да, к нему, в его скромный дом. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Вторая история — о священнике. Но не о том, что вы подумали. Он любил танцевать. Нет, не так — он жил танцами. Его ряса висела в углу, а сам он, в светском костюме, растворялся в ритме. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Розанна, местная красавица, заметила его. Не знаю, что её привлекло: его движения или то, как он смотрел на мир — будто видел в нём что-то, чего другие не замечали.

Запах старой древесины, пахнущей временем, смешивался с ароматом свечей в церкви. Он стоял там, в своём привычном месте, но что-то изменилось. Может, это она, Розанна, или просто ритм, который он нашёл в себе. Вы понимаете, о чём я?

Обе истории — о поиске. Орацио искал удачу, священник — себя. И оба нашли что-то большее. Но что именно? Это уже не моя забота.