Два бойца (1943)

Аркадий... нет, скорее, они оба — Аркадий и Саша — стояли на краю чего-то, что ещё не случилось, но уже висело в воздухе, как запах дождя перед грозой. Аркадий, как всегда, улыбался, но это была не та улыбка, что раньше. Она стала тоньше, будто вырезанной из бумаги. Саша молчал, смотрел куда-то вдаль, за горизонт, где, казалось, ничего не было, кроме серого неба и земли, израненной войной.

Они шли. Нет, не просто шли — двигались, как два куска железа, которые магнитом тянет друг к другу, но что-то мешает. Аркадий говорил что-то о Одессе, о море, о том, как однажды... но Саша не слушал. Он думал о другом. О том, как пахнет заводская пыль на Уралмаше — не просто пыль, а что-то тяжёлое, металлическое, въевшееся в кожу. Или о том, как тишина после взрыва не просто оглушает, а будто обволакивает, как вата, пропитанная чем-то горьким.

Потом это случилось. Ты поймёшь, о чём я. Они остановились, и Аркадий вдруг замолчал. Саша посмотрел на него, и в его глазах было что-то, что нельзя назвать словами. Не страх, не гнев — скорее, понимание. Как будто они оба вдруг осознали, что война — это не только про взрывы и кровь. Это про то, как люди меняются. Или нет, не меняются, а... становятся другими.

Тени вокруг них плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Аркадий засмеялся, но смех его был странным, будто он сам не понимал, почему смеётся. Саша потрогал рукой ствол дерева — шершавый, холодный, как будто оно тоже устало от всего этого.

Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Они снова пошли. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Аркадий заговорил о чём-то, но Саша уже не слушал. Он думал о том, как пахнет земля после дождя. Или о том, что война — это не только про смерть. Это про то, как люди держатся друг за друга, даже когда всё вокруг рушится.

Или нет. Может, это просто я так думаю.