Звездные врата (1994)

1928 год. Египет. Песок, который, кажется, никогда не заканчивается, и солнце, выжигающее всё до тла. Археолог — нет, скорее, охотник за древностями — натыкается на что-то. Не просто камень, не просто артефакт. Это... структура. Огромная, холодная, как будто вырезанная из самой тьмы. Он трогает её, и пальцы немеют — не от холода, а от чего-то другого. Времени? Страха? Трудно сказать. Он пишет в дневнике: «Это не просто врата. Это что-то большее». И потом исчезает. Нет, не буквально. Просто его записи обрываются. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Проходят годы. Десятилетия. Его дочь, Кэтрин, теперь сама не молода, но в её глазах всё тот же огонь. Она приходит к Джексону — учёному, который, как говорят, знает всё о том, что не знает никто. «Помогите, — говорит она. — Это не просто артефакт. Это...» Она не договаривает. Но он понимает. Или думает, что понимает.

Тайная база. Горы. Всё как в том анекдоте про Штирлица: тихо, слишком тихо. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Джексон смотрит на врата. Они... нет, скорее, оно. Оно живое. Или кажется таким. Тени пляшут, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Запах старой древесины, пахнущей временем, смешивается с чем-то металлическим. Кровь? Нет, скорее, ржавчина. Или... что-то ещё.

Они проходят через врата. Не просто команда — они становятся чем-то другим. Полковник, Джексон, спецназ. Они... нет, мы. Мы оказываемся там. Где-то. Или когда-то. Тени сгущаются, но это не просто тьма. Это что-то, что смотрит. Ждёт. Вы тоже это видите? Или это только мне?

Сражение. Нет, не сражение — битва. Или... война. Но не та, к которой привыкли. Здесь всё иначе. Время течёт по-другому. Или не течёт вовсе. Джексон чувствует, как что-то сжимает его грудь. Не страх. Не боль. Что-то другое. Что-то, что он не может назвать.

И потом это случается... ты поймёшь, о чём я. Врата закрываются. Или открываются. Или... они всегда были открыты. Мы просто не видели. Не понимали. А теперь... теперь уже поздно. Или нет?