Коварство (1973)

Он... нет, скорее, они начали двигаться иначе. После смерти жены дом стал похож на музей — тишина, пыль, запах старой древесины, пахнущей временем. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Или, может, это он сам стал ватой, мягким и бесформенным, пока не появилась она.

Домработница. Лаура. Нет, не просто домработница — она вошла, как ветер, который не спрашивает разрешения. Её руки знали, куда положить каждую вещь, её голос знал, как заполнить пустоту. Но это было не только про порядок. Это было про... что-то другое. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Сыновья. Да, они первыми заметили. Их взгляды стали задерживаться дольше, чем нужно, их смех — громче, чем обычно. Она готовила, убирала, смеялась, и тени от её движений плясали на стенах, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке.

А он? Он старался не замечать. Но как не заметить, когда её запах — смесь лимона и чего-то тёплого, почти пряного — витал в воздухе, как обещание? Когда её рука случайно касалась его, и он чувствовал, как что-то внутри него сжимается, как пружина, готовая сорваться.

Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Не сразу, не в один день. Но однажды вечером, когда она наклонилась, чтобы поднять упавшую салфетку, он увидел, как свет играет на её шее, и понял, что больше не может.

Тишина. Не просто отсутствие звука — будто весь мир затаил дыхание. Или это он сам затаил его, боясь, что одно неверное движение разрушит всё.

Но что именно? Порядок? Семью? Или ту хрупкую нить, которая теперь связывала их всех — отца, сыновей, её — в один узел, который невозможно развязать, не порвав?

Конец? Нет, это только начало. Или, может, середина. Кто знает...