Вечное сияние чистого разума (2004)

Джоэл проснулся, как обычно, в семь утра. Но что-то было не так. Не то чтобы он чувствовал это сразу — скорее, это чувство подкралось, как кошка, которая не решается прыгнуть на стол, но уже вот-вот. Он... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Его мысли. Руки. Ноги. Всё. Как будто кто-то переключил передачу в его голове, и он вдруг понял, что больше не может. Не может идти на работу. Не может смотреть на этот серый, как будто выцветший от времени, потолок. Не может.

Он вышел из дома, но вместо привычного маршрута свернул налево. К поезду. Не на работу — к морю. Почему? Он и сам не знал. Просто почувствовал, что должен. Как в том анекдоте про Штирлица, где интуиция важнее логики. Поезд был почти пуст. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Джоэл сел у окна, и тени от деревьев за окном плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Он закрыл глаза, но это не помогло. Внутри всё равно было шумно.

На песочной косе он увидел её. Клементину. Небесно-синие волосы, как будто выкрашенные в цвет неба после дождя. Она стояла босиком, и песок, казалось, обнимал её ступни. Он подошёл, но не смог сказать ни слова. Она обернулась, и в её глазах он увидел что-то знакомое. Как будто они уже встречались. Как будто... нет, это было глупо. Но потом это случилось. Ты поймёшь, о чём я.

Они сели в тот же поезд обратно. Она говорила что-то о книгах, о музыке, о том, как ненавидит зиму. Он слушал, но не слышал. Вместо этого он чувствовал запах её духов — что-то между мятой и старыми книгами. Или это был запах старой древесины, пахнущей временем? Он не мог понять. Но это было важно. Очень важно.

Потом она сказала: «Мы уже встречались, правда?» И он понял, что да. Они встречались. Они были вместе. Они... нет, это было слишком. Слишком много. Слишком быстро. Но он не мог остановиться. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Они вышли на станции, и она взяла его за руку. Её пальцы были холодными, но это не имело значения. Потому что в этот момент он понял, что его жизнь больше не будет прежней. Или, может быть, она никогда и не была такой, какой он её помнил.