История рыцаря (2001)

Уильям стоял у ворот замка, сжимая в руках меч своего господина. Меч, который теперь был его. Или нет? Нет, точно его. Он... нет, скорее, они начали двигаться иначе — его пальцы, привыкшие к грубой работе, теперь обнимали рукоять с непривычной нежностью. Как будто оружие само подсказывало, что делать. Или это он сам стал другим? Тишина вокруг. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, плотную и тяжёлую. Запах старой древесины, пахнущей временем, смешивался с металлическим привкусом страха. Или это был вкус свободы? Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Он стал Ульрихом. Нет, не стал — притворился. Или вжился? Тени плясали вокруг, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Он шёл вперёд, и каждый шаг отдавался в висках, будто молот по наковальне. Доспехи скрипели, как старые двери, но он не мог остановиться. Остановиться — значит признать, что всё это ложь. А ложь уже стала правдой. Или наоборот?

Турниры. Копья, мечи, крики толпы. Он сражался, как будто от этого зависела его жизнь. Что, впрочем, было правдой. Но не только жизнь. Что-то ещё. Что-то, что он не мог назвать. Любовь? Возможно. Она появилась внезапно, как удар меча в спину. Её глаза — два уголька, горящих в полумраке. Её смех — звонкий, как колокольчик, но с привкусом чего-то горького. Он не мог понять, что это. Или не хотел.

И вот он здесь. Последний бой. Последний? Нет, скорее, первый. Первый, где он сражается не за имя, не за титул, а за что-то большее. За то, что нельзя потрогать, но можно почувствовать. Запах её волос, смешанный с пылью арены. Шероховатость её руки в его ладони. Или это его рука в её? Неважно. Важно то, что он делает это. Для неё. Для себя. Для чего-то, что даже не может назвать.

И когда копьё сломалось, а меч выпал из рук, он понял: победа — это не всегда оружие. Иногда это просто тишина. Тишина, которая говорит больше, чем слова.