Гитлер капут! (2008)

Шура Осечкин, он же Олаф Шуренберг, сидел в своей теплице, где пахло землёй и чем-то сладковатым — то ли перезревшие помидоры, то ли воспоминания о доме. Война шла к концу, это было ясно всем, кроме, пожалуй, Гитлера и Мюллера, который, как всегда, рыскал за спинами, словно голодный кот. Шура давно перестал верить в Рейх, но играл свою роль до конца — как в том анекдоте про Штирлица, только без юмора.

И тут — Зина. Она появилась внезапно, как гроза в ясный день, с радиопередатчиком в одной руке и чем-то неуловимо опасным в глазах. Красивая? Да. Соблазнительная? Ещё как. Но Шура сразу понял: это не просто помощница. Это задание.

Они начали готовиться к операции. Нет, скорее, она готовила его, а он пытался не отставать. Зина говорила мало, но каждое слово било точно в цель. «Ты знаешь, что делать», — бросила она как-то, и Шура почувствовал, как что-то внутри него сжалось. Он знал? Или только думал, что знает?

Потом это случилось. Они... нет, скорее, он сам сделал что-то не так. Или всё было правильно, но слишком поздно. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, и каждый шаг отдавался в висках. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Запах старой древесины, пахнущей временем, смешивался с чем-то металлическим. Шура вдруг вспомнил, как в детстве лазил по чердаку у бабушки. Там тоже пахло старьём, но это было другое — безопасное, почти уютное. Здесь же каждый вдох казался последним.

Зина смотрела на него, и в её взгляде было что-то, чего он не мог понять. То ли разочарование, то ли... нет, скорее, предупреждение. «Долг стоит выше всего», — сказала она, и Шура понял, что это не просто слова. Это приговор.

Они выполнили задание. Или нет? Что-то осталось недоговорённым, как всегда. Шура снова сидел в теплице, но теперь запах помидоров казался ему чужим. Зина ушла, оставив после себя только вопрос: а что, если это только начало?