Беспредел (1989)

Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Тяжелый, плотный, как в том анекдоте про Штирлица, когда он ждал, пока часы пробьют полночь. Только здесь полночь длилась годами. Колония строгого режима. Место, где время течет иначе. Или, может, не течет вовсе.

Он... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Заключенные. Как муравьи, когда кто-то разрушил их муравейник. Но здесь разрушитель был внутри. Филателист. Кличка странная, почти смешная, если бы не контекст. Он не собирал марки. Он собирал долги. И не только материальные.

Начальник колонии, человек с лицом, будто вырезанным из старого дуба, знал, как играть. Система доносов — паутина, где каждый паук был и жертвой. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Филателист бросил вызов. Не громко, не с криком. Просто перестал играть по правилам. Игра, которая держала всех на грани, начала трещать. Запах старой древесины, пахнущей временем, смешался с чем-то острым, металлическим. Страх? Нет, скорее, предчувствие.

Администрация, конечно, не осталась в стороне. Но их реакция была... странной. Не сразу. Сначала — пауза. Как будто они сами не знали, что делать. Иерархия, выстроенная годами, начала колебаться.

Филателист не говорил много. Он просто смотрел. И в его взгляде было что-то, что заставляло других сомневаться. В себе. В системе. В этом месте.

Тишина снова. Но теперь она другая. Не вата, а лезвие. Острое, холодное. И где-то в этой тишине — вопрос. Кому это нужно? Кто выиграет? Или, может, проиграют все?

Вы чувствуете это? Запах, который не описать. Не гниль, не сырость. Что-то другое. Как будто сама земля здесь помнит. И молчит.

Филателист не герой. Нет, точно не герой. Но он стал... чем-то другим. Точкой, вокруг которой всё начало вращаться. Или, может, просто трещиной в стене. Трещиной, которая рано или поздно станет пропастью.

Или уже стала?