Военные игры (1983)

Билли сидел в кресле, как всегда, с газетой в руках, но сегодня он её не читал. Газета была просто щитом, за которым он прятался от мира. Ингрид на кухне что-то гремела посудой — или это был её способ выразить тревогу? Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, плотную и тяжёлую. София стояла в дверях, сжав в руках конверт. Она... нет, скорее, они оба знали, что это не просто письмо. Это было что-то вроде гранаты, которую она бросила в их привычный мир.

— Пап, мам, — начала она, и голос её дрогнул. — Я выхожу замуж. Через три дня.
Билли опустил газету. Он... нет, они оба замерли. Ингрид вышла из кухни, держа в руках половник, как будто это был её единственный якорь в этом внезапном шторме.

— За кого? — спросил Билли, хотя уже знал ответ. Он чувствовал его в воздухе, в этом странном запахе, который принесла с собой София — смесь духов, которых она никогда раньше не носила, и чего-то ещё. Мексиканского? Или это просто его воображение?

— За Хуана, — сказала София, и её голос стал твёрже. — Он... он хороший человек.

Тени на стенах плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Билли почувствовал, как что-то внутри него сжалось. Хуан. Мексиканец. Он... нет, они никогда не говорили об этом, но это всегда висело в воздухе, как запах старой древесины, пахнущей временем.

— Три дня? — переспросила Ингрид, и её голос звучал так, будто она говорила сквозь воду. — Почему так быстро?

София пожала плечами. — Так получилось.

Билли встал. Он... нет, они начали двигаться иначе. Как будто кто-то переключил их на другую частоту. Он подошёл к окну, посмотрел на улицу. Там всё было как всегда — машины, деревья, дети. Но внутри дома что-то изменилось.

— Ты уверена? — спросил он, не оборачиваясь.

— Да, — ответила София.

Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Билли вздохнул. Он... нет, они оба поняли, что сопротивляться бесполезно.

— Хорошо, — сказал он. — Мы будем там.

Ингрид кивнула, но её глаза были полны вопросов. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

София улыбнулась, и в её улыбке было что-то, что они не могли понять. Что-то, что осталось недоговорённым.