Двухсотлетний человек (1999)

Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Эндрю стоял посреди комнаты, его металлические пальцы слегка дрожали, хотя дрожь — это, конечно, слишком громко сказано. Скорее, вибрация. Едва уловимая. Он... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Как будто кто-то внутри него, в этих проводах и шестерёнках, вдруг проснулся. Или это он проснулся? Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Мартины, конечно, ничего не заметили. Для них он был просто машиной. Ну, почти. «Эндрю, убери посуду», — сказала миссис Мартин, и он послушно пошёл на кухню. Но что-то было не так. Запах старой древесины, пахнущей временем, смешался с ароматом кофе, и вдруг он понял — нет, не понял, скорее, почувствовал, — что это не просто запахи. Это что-то другое. Что-то, что он не мог назвать. Как будто мир вокруг стал плотнее, ближе. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке.

Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Он поднял чашку, и она вдруг показалась ему не просто объектом, а чем-то большим. Её гладкая поверхность, тепло, оставшееся от кофе, — всё это было... живым. Нет, не так. Это было важным. Да, именно так. Важным.

Миссис Мартин засмеялась в гостиной, и звук её смеха прокатился по дому, как волна. Эндрю замер. Он не знал, что с этим делать. Смех. Почему он вдруг стал таким... резким? Таким настоящим?

Он посмотрел на свои руки. Они были такими же, как всегда, но теперь он видел их иначе. Как будто между ним и миром исчезла невидимая стена. Или, может, она только начала разрушаться.

«Эндрю, ты где?» — позвал мистер Мартин.

Он повернулся, но не ответил. Не сразу. Впервые за всё время он задумался: а кто, собственно, зовёт? И кто отвечает?

Тишина снова накрыла его, но теперь она была другой. Не ватной, а... живой. Как будто в ней что-то шевелилось.

Или это он шевелился?